Я даже не знала, что писать - просто про тебя или Волкомибовское, но что получилось, то получилось...
езовенький флафф
Сказка о добром зайке. (с) х/ф «Я остаюсь»
– ...И тогда заяц развел костер и предложил лунному мудрецу съесть его, раз уж никто из других зверей не желает накормить его... – голос матери звучит мягко и напевно.
Темные глаза маленького мальчика расширяются. Он инстинктивно прижимает к себе тряпочного уса-чана.
– Но старца тронуло самопожертвование зайца. И он даровал ему бессмертие и забрал с собой на луну, – заканчивает мама. Ребенок облегченно вздыхает.
– Расскажи ещё! – и смотрит в вышитые темными нитками глаза игрушки.
Ито сел в постели, тяжело дыша. Летняя ночь была такой душной. Он пошарил рукой по кровати, но уса-чана негде не было. Да, да. Вы правильно прочитали это слово. И, наверное, будете смеяться. Но, честно говоря, не советую. Пусть у военного советника Шинсегуми не такая дурная слава как у их вице-командующего или командира третьего отряда, но все же... И да, тот самый Ито-сенсей, про которого его ученики говорили – «Он смотрит на тебя как на пыль, впрочем, как всех и как всегда» – был немного сентиментален. И мамин подарок сопровождал его везде.
Мужчина пошарил рукой по полу рядом со своим ложем, и блудный кролик был найден. Он был потерт и во многих местах аккуратно заштопан. Да, тяжела жизнь тряпочного кролика. Но как часто любил говорить Ито-сенсей: «А ученики на что?»
Ито сонным взглядом посмотрел в темные глаза игрушки и почему-то подумал, что здесь очень душно. И вообще хочется пить и подышать свежим воздухом. И кролик остался лежать на ложе сенсея в одиночестве.
Он бесшумно отодвинул створку. И тонкие аристократичные брови поползли вверх. Перед самой дверью на татами уютно устроились четверо или пятеро – в темноте было смутно видно – учеников его додзе. Ито подавил в себе желание растолкать их и вопросить «Что собственно происходит?» и аккуратно перешагивая через спящих двинулся к выходу. Последним был воистину вездесущий Кано. Тот живописно разметался по полу, одеяло валялось где-то в сторонке. Сенсей поморщился, наклонился, двумя пальцами подцепил одеяло и набросил его на ученичка. А то мало ли – простудится.
На улице как ни странно было довольно свежо. Только что прошел дождь и в свете факелов в лужах разбегалось отражение точеного профиля, надменно поджатых губ и взгляда... Того самого взгляда.
Ито перемолвился парой слов с часовыми и вернулся в свою опочивальню, снова перешагнув через учеников. Спросит он их утром, сейчас лень.
Проснулся он раньше, чем обычно, но очень во время для того, что бы услышать короткий разговор учеников за стенкой:
– Кано, ты уверен? А если Сенсей узнает и ему придется не по нраву?
– Извинимся. Но ты же сам слышал рассказ Хейске о покойном командующем... как бишь его... Серидзава. Время сейчас неспокойное, и пусть лучше убийцы сначала споткнутся о нас. Ито-сенсей нужен стране.
Ито фыркнул: «Защитнички, ксо... Враг не пройдет, понимаешь, – он покрепче завернулся в одеяло, – Таки с врагом я и сам разберусь, правда, уса-чан?» Но почему-то было приятно...
И даже не спрашивай...
Хотя, отвечу: зайцев с собой на корпоративы меньше таскать надо, Ито-сенсей. А то когда гейши пьянеют и наглеют, им в головы почему приходят странные идеи...